|
несправедливости существовавшего строя. Для этого ему не нужно было городить многосаженную махину, населять её десятками статистов, не надо было жечь бенгальские огни пустословия. Втом то и сила Милле, сила пластического воплощения художественного образа. Единственного, неповторимого, лишенного какой-либо ходульности. Потому что в основе каждой картины, большой или маленькой, должна лежать художественная правда. То, чем отмечено творчество столь разных мастеров, таких, как Микеланджело, Рембрандт. Гойя, Суриков, Курбе, Милле, Домье, Мане, Врубель. Ван Гог... и конечно Питер Брейгель Старший.
Но не пора ли нам вновь вернуться к самому Жану Франсуа Милле, которого мы оставилив Париже принимать важное решение - „бросить мазню и начать новую жизнь"?
Слова Милле не расходились с делом. У него были мужицкий твердый характер и чистое нормандское упорство. В 1849 году он с семьей покидает Париж со всем его блеском, суетой, шумом, которые бесконечно мешали Жану Франсуа, не давали ему писать заветные полотна. Он приезжает в Барбизон, глухую деревушку. Милле думал, что он поселится тут на сезон - порисовать,
Но судьба рассудила иначе.
Художник прожил здесь до своей кончины в 1875 году, более четверги века. В Барбизоне он создал свои лучшие холсты, И сколь трудно ему не приходилось, рядом была земля, любимая, родная, была природа, простые люди, друзья.
Одним из самых близких его товарищей по искусству стал Теодор Руссо, замечательный французский пейзажист. Вот отрывок из письма, которое Милле послал в Париж, к Руссо, когда тот временно по делам уехал из Барбизона:
„Не знаю уж, каковы Ваши замечательные торжества в соборе Парижской богоматери и городской ратуше, но мне более по душе те скромные празднества, которыми встречают меня, едва только я выхожу из дому, деревья, скалы в лесу, черные полчиша ворон в долине или какая-нибудь полуразвалившаяся крыша, над которой вьется дымок из трубы, затейливо расплываясь в воздухе; и ты узнаешь по нему, что хозяйка стряпает ужин для усталых работников, которые вот-вот прибредут с поля домой; или маленькая звездочка вдруг блеснет сквозь облако - мы один раз любовались такой звездой после великолепного заката - или покажется вдалеке чей-то силуэт.
|
